Великий французский модельер начала двадцатого века, Поль Пуаре, был потрясен костюмами, созданными Ламановой, и приехал в Москву, чтобы познакомиться с ней. Привез он с собой и коллекцию костюмов, созданных в восточном, «ориентальном» стиле, на который его вдохновило творчество Ламановой. Показ костюмов происходил в большом зале дома Ламановой. Позже, в своих мемуарах, великий кутюрье вспоминал о встрече с Надеждой Петровной: «Ламанова была выдающейся портнихой и в то же время стала моей дорогой подругой. То она мне открыла очарование Москвы – этих драгоценных ворот в Азию. Она сейчас мне видится на фоне икон Кремля, куполов собора Василия Блаженного, прекрасной коллекции картин Василия Щукина». Представляем вашему вниманию ткани в розницу с доставкой по всей России, подробнее тут www.mytextile.ru/platelnaya/.
Андрей Павлович Каюров всегда и во всем поддерживал свою талантливую супругу. Умел стушеваться, выдвигая на передний план Надежду и ее творчество, хотя основным источником благополучия семьи давно уже была не ее творческая, а его деловая деятельность. Но он понимал, что его жена – прежде всего художник, и относился к тому, что она продолжала создавать одежду, как к искусству. Хотя многие осуждали его за то, что он по-прежнему позволяет жене работать, к тому же заниматься столь непочтенной деятельностью, как шитье!
Нам, современным, это трудно понять, но для конца девятнадцатого столетия это было значительной жертвой, которую любящий мужчина приносил любимой женщине. Ведь даже в историю она вошла под своей девичьей фамилией – и это опять же с согласия мужа, который мог бы настоять на том, что Надежду отныне должны называть «мадам Каюровой», а не «мадемуазель Ламановой». В общем, для Надежды это был идеальный мужчина – и она понимала это, она очень любила мужа, причем чем дольше они жили вместе, тем более горячей и проникновенной становилась ее любовь к Андрею Павловичу.
Вот только детей им Бог не дал, но забот хватало и с сестрами Надежды, а потом и с племянниками. А кроме того – у Надежды Ламановой было много учениц: некоторым из них, бедным сироткам, она покровительствовала настолько, что брала их жить в свой дом, а они называли ее «мама Надя». Сама Ламанова одевалась просто и строго, любила блеклые оттенки, до старости поражала окружающих безупречной осанкой и подтянутой фигурой, хотя была убежденной противницей корсетов, и также до старости ходила на высоких каблуках. Ее слабостью были хорошие духи, она собрала целую коллекцию и очень ее берегла. Изысканный аромат она считала даже более важным штрихом во внешнем облике, чем украшения.