Улучшения будут не скоро
- Производители молока довольно часто обвиняют переработчиков в том, что им не нужно российское животноводство, что молокозаводы зарабатывают суперприбыли на сухом молоке, а фермы тем временем разоряются. Вы можете прокомментировать подобные заявления?
- Это даже смешно обсуждать.
Родился в 1952 г. в Краснодарском крае.
Окончил Ереванский зооветеринарный институт по специальности «инженер-технолог по переработке молока».
В 1975 г. по распределению направлен на Куйбышевский молочный комбинат мастером сметанно-творожного цеха.
С 1976 г. – главный инженер, а затем директор Большеглушицкого завода по производству сухого молока.
Через 10 лет назначен руководителем Куйбышевского молочного комбината, который с 1992 г. носит название «Самаралакто».
Создано в 1992 г. на базе Куйбышевского молочного завода. С 2002 г. входит в состав компании «Юнимилк». В настоящее время является одним из крупнейших отраслевых предприятий Самарской области с объемом переработки около 270 т молока в сутки. Ассортимент продукции включает 81 наименование. Завод поставляет молочные продукты в Самарскую, Саратовскую, Оренбургскую, Ульяновскую, Пензенскую области, республики Татарстан, Башкортостан, Чувашию, в Москву и города центральной России. Всего география поставок насчитывает более 10 регионов страны.
Источник: ОАО «Самаралакто».
Животноводство и переработка – сиамские близнецы: если одному тяжело, то и у другого не ладится. И, в конечном итоге, все это будет отражаться на потребителе. Так что никакого антагонизма между нами нет. Есть только одно желание – чтобы наши партнеры жили, чтобы они зарабатывали деньги для развития своей отрасли. Потому что на сухом молоке мы не проживем – новый технический регламент не позволяет. А по поводу суперприбылей… Это просто неграмотно. Все очень любят считать нашу выручку, но никто не пытается сосчитать, сколько мы затрачиваем на производство продукции. И нам эти затраты, кстати, в отличие от сельхозпроизводителей, никто не компенсирует.
- Сегодня почти во всех регионах зафиксирован рекордный рост закупочных цен на молоко. В России так плохо с сырьем?
- Сложности начались не в этом году и не в прошлом. После 1993 г. в стране был полностью разрушен весь агропромышленный комплекс, в 1998-м был всплеск объемов животноводческой продукции, реализация национального проекта дала какую-то прибавку, но в последние два года на нашей территории идет постоянное снижение объемов производства молока. Я не говорю за всю Россию, я имею в виду Поволжье. Есть единичные образцово-показательные комплексы, а в целом молочное животноводство в чахлом виде. Ну что такое: с таким населением и таким потенциалом завозить огромные объемы сыра, сухого, сгущенного молока, как это делает Россия? Это же просто неприлично. Все, что сейчас происходит на рынке – это результат потери страной продовольственной безопасности. Дефицит сырья, дефицит готовой продукции – и цены полезли вверх. И когда они стабилизируются, тяжело сказать. С сырьем действительно сложно. Обычно в феврале-начале марта мы уже ощущаем какую-то прибавку в надоях, сегодня этого, увы, нет. Думаю, улучшений не будет еще долго. Потому что, даже если сейчас начать строить фермы, надо прибавить 3-4 года, чтобы увидеть какой-то эффект.
- Переработка могла бы ускорить этот процесс? Например, повысив или заморозив закупочные цены на год?
- Связи между производителем молока и переработчиком отлаживаются не сиюминутно, а на протяжении 5-10 лет. За этот период бывают сложнейшие моменты и у той, и у другой стороны. И как в этой ситуации ведут себя партнеры – вот это главное. Цена – далеко не определяющий фактор. В то же время по Самарской области те цены, которые мы сейчас платим, – максимальные. Все небольшие заводы в своей ценовой политике ориентируются на нас, потому что мы закупаем 35-50% областного молока. Мечта о фиксированной по году цене, как о панацее от всех проблем, - в корне ошибочный момент. Как зафиксировать цену? Вы у покупателя спросите: он согласится на максимальной зимней отметке заморозить цену на прилавке на год? Разве может морковь стоить одинаково в апреле, когда выскребают остатки из хранилищ, и в августе, когда в разгаре уборка урожая? Молоко – это сезонный продукт. Например, от хозяйств Самарской области летом мы получаем 250 т молока в сутки, а зимой – всего лишь 120-130 т. Как платить одну цену? Опять же разве можно было предсказать в начале прошлого года, что государство снова поднимет тарифы на все федеральные услуги? На 20% взлетела цена на газ, на электроэнергию, на воду. Себестоимость продукции – «живое» понятие, поэтому живой должна быть и ценовая политика, иначе недалеко до разорения.
- Получается, главный враг ценовой стабильности – сезонность производства. А если сельчанам удастся ее убрать?
- Цена по году будет ровнее. Но это должны сделать все хозяйства области, а не пять-шесть. В России, кстати, есть прецедент – Ленинградская область. Это единственный регион страны, где цена по году находится примерно на одном уровне. Потому что на одном уровне объемы поставок сырья и зимой, и летом. В Самарской области есть несколько предприятий, которые работают над снижением сезонности, и они могли бы летом получить «зимнюю» цену, но их объемы тонут в реках дешевого молока от тех, кто совершенствованием производства не занимается.
Шторм на корабле
- Вы сказали, что платите хозяйствам максимальные цены. Но ряд небольших заводов предлагает сегодня за килограмм молока больше денег…
- А вы не задумывались почему? Чаще всего потому, что они достигли глубины кризиса, и чтоб хоть как-то подняться, они любые деньги готовы предложить за сырье. Но потом неизбежно возникнут проблемы с расчетами. Это, кстати, многие хозяйства на себе прочувствовали. Надо оценивать свой доход не по одному месяцу, а по всем 12. Наши поставщики имеют возможность просчитывать свою экономику, потому что у нас нет резких перепадов цены в течение года, они могут зарабатывать дополнительные деньги на качестве молока, они получают расчет за молоко без задержек и в любой момент могут обратиться за авансовым платежом. Комбинат хоть и не банковская структура, но мы находим средства, которые извлекаем из собственного оборота, чтобы отдать своим партнерам. Понятно, что у сельчан часто возникает дефицит оборотных средств, а надо подготовиться к посевной, к уборочной – мы не отказываем в помощи.
- А если хозяйство, позарившись на сиюминутную прибыль, зимой уйдет от вас, а потом летом, столкнувшись с проблемами неплатежей или низких цен, захочет вернуться, примете?
- Мы уже несколько лет назад прекратили эту практику. Мы же объясняем, какие риски стоят за этой наживкой. Если человек все равно уходит – на здоровье, но бегать туда-сюда некрасиво. Мы это не приветствуем. Когда вы плывете на большом корабле и начинается шторм, на палубе большого корабля вы ничего не почувствуете. Те же, кто перепрыгнул на скоростной катер – прокатиться с ветерком, при первой волне оказываются за бортом. И обратно на корабль им вернуться трудно – не возьмут. Я считаю, что лучше немного доплатить какому-то крупному поставщику, чтобы он еще увеличил производство, но больше не связываться с ненадежным партнером.
Бычок на трамвайных путях
- Некоторые хозяйства уходят не к другому переработчику, а в прямом смысле на улицу. Уходят, чтобы продавать свое молоко напрямую. Вы ощущаете это как угрозу своей сырьевой стабильности, как конкурентную тенденцию?
- Мы достаточно внимательно отслеживаем эти вещи в течение последних лет 10. Это возврат в каменный век. Да, можно в какой-то тяжелый период выйти на улицу со своим молоком, встать с цистерной или с флягой и зарабатывать деньги. Но надо помнить, что молоко – это очень и очень опасный продукт. Это не хлеб и даже не колбаса. Руководитель, который отправляет бойлер с молоком «из-под коровы» на улицу, подвергает определенному риску здоровье покупателей и свою репутацию. Ведь торговать на открытом воздухе круглый год невозможно. Минус 20 – все перемерзло, плюс 30 – молоко в этой бочке нагревается, для обработки условий нет, оно мгновенно портится. А если будет доказан факт отравления конкретным продуктом, производитель обязан всю жизнь выплачивать пострадавшему компенсацию. С этим очень строго. Вообще, главный закон экономики гласит, что каждый должен заниматься своим делом. Надо учиться зарабатывать деньги на том, что ты умеешь делать, а не хвататься за все подряд.
- Вот сельчане и зарабатывают. Напрямую продавать молоко ведь выгоднее.
- Тогда им и картошку самим надо везти на рынок, прямо на трамвайных путях разделывать бычков или свиней – так ведь тоже выгоднее. Ни в одной цивилизованной стране такого нет, хотя закупочные цены еще ниже, чем в России. Фермеры торгуют только на специальных ярмарках или фестивалях и не сырьем, а готовой продукцией – сыром, например. Но, по-моему, чем мучиться и производить 10 килограммов сыра, который ты производить не умеешь, лучше произвести 20 т качественного сырого молока, сдать переработчику и деньги вложить в покупку поголовья, чтобы расширяться дальше. Продал ты на улице, получил свои 17-20 руб., но ведь никто не говорит, сколько при этом надо отдать. Сертификация, логистика, приобретение специального оборудования для перевозки и охлаждения молока – иначе просто нельзя торговать, аренда точки, зарплата персоналу – если все это сложить, итоговый доход хозяйства будет сопоставим с тем, сколько получают наши поставщики. Но к ним просто приходит наша машина и забирает весь объем. Мы стараемся, чтобы они беспокоились только о том, как повысить продуктивность стада и качество молока.
Победитель – покупатель
- Бытует мнение, что крупные комбинаты сегодня хотят работать только с крупными хозяйствами, которые в день дают две и более тонны сырья. А как быть тем, кто только-только начал заниматься производством молока и пока не вышел на такие объемы? Откажете им в сотрудничестве?
- Конечно, для большого переработчика желательны большие объемы поставок, хозяйства с концентрированным производством. Логистика, доставка, качество – с таким хозяйством легче работать. Но это не значит, что мы отказываем всем остальным. С мелкими производителями мы работаем через аффилированные структуры, которые собирают, охлаждают и доставляют нам молоко. Они же ведут все переговоры с поставщиками. Но вообще, сколько бы ни производил наш партнер, мы от него не откажемся.
- А помочь такому хозяйству производить больше и лучше вы можете?
- Каждое повышение сортности увеличивает закупочную цену на 10%, поэтому некоторые хозяйства действительно спрашивают, как улучшить качество молока. Естественно, мы идем навстречу. У нас есть специальное подразделение, которое занимается аудитом производства молока на фермах, выявляет слабые места, которые нужно устранить. Чаще всего вскрываются отклонения, борьба с которыми и больших затрат-то не требует. Это вроде бы мелочи, но они снижают стоимость сырья: здоровье поголовья, чистота содержания, рацион кормления. Когда они нивелируются, доход хозяйства сразу возрастает, причем иногда заметно. Например, сегодня разбег между ценой молока высшего и второго сорта у нас достигает 45%.
- С вашей точки зрения, как сложится этот год в плане отношений между сельчанами и переработчиками? Что нужно, чтобы не было взаимных обвинений?
- Работать. Чем больше они произведут, тем больше мы у них купим. Сегодня перспектива в плане цены уже просчитывается до конца года и даже на 2011 г. Резкого увеличения производства молока не предвидится, а значит, сложившиеся в настоящий момент цены сильно колебаться тоже не будут. Между зимней и летней ценой разница ожидается где-то до 25%. Так что сельчане уже сейчас могут спокойно планировать, что они заработают и куда вложат эти деньги. Год очень предсказуемый. Хозяйствам надо его использовать и развиваться. В конечном счете, выиграет покупатель, который перестанет все пиковые ситуации ощущать на полке магазина.
